Вечером 17 февраля фестиваль открылся красочным концертом-путешествием.
Классическая фестивальная программа гала-открытия — это всегда сборная солянка из исполнителей, жанров и эпох: ключевой здесь должна стать некая мета-идея, которая весь этот сияющий звуковой хаос объединяет иллюзией контекста. Сегодня этой самой идеей — по крайней мере в первом отделении — стало стремление объять музыку всего земного шара, пролетев, как на вертолете, сквозь страны и сверкающие водопады из самых колоритных их явлений.
Чтобы это путешествие не превратилось в совсем уж лоскутное одеяло, найдена была и разграничивающая их по разным сторонам дуальность: яркая и плакатная «европейскость» перемежается с приглушенной и нервной ориентальностью, определенная и жизнеутверждающая тональность — с рассредоточенной сонористической неопределенностью. Запад представлен топовыми хитами: здесь были и блестящие моцартовские арии, и Кармен в переложении для ударных (чрезвычайно удачном), Адажио «Ностальгия» Энгри Лолашвили. Увы, ранний опус Бриттена в исполнении Березовского не прозвучал по причине болезни пианиста.
Макс Эммануэль Ценчич блистал в трех почти равноценных по колориту ариях из «Митридата Понтийского» и «Асканио в Альбе»: его характерный многокрасочный тембр и безупречное владение голосом обрамлялись световой партитурой — прямо над оркестрантами висит прожекторная установка, которая очень точно обыгрывает музыкальную ткань с точки зрения интонации и ритма. Кстати, эту самую дуальность Европы и Азии светопартитура тоже подчёркивала, окрашиваясь в красные тона в «Европе» и погружаясь в холодную синеву условной «Азии». За последнюю отвечали Атсухико Гондаи — точнее, его произведение «Occidens» для сё, дивного инструмента из нескольких бамбуковых трубок, по звуку напоминающего гигантскую губную гармошку — и Донгхоон Шин, в мировой премьеры пьесы «Тень» которого солировала Ксения Башмет.
Ну а во втором отделении даже и эта контрастность между двумя полярными явлениями была стерта — на сцене Всероссийский юношеский симфонический оркестр, над оркестром гигантская светоинсталляция, переливающаяся, точно новогодняя елка; Россини, Моцарт, Дворжак, Хачатурян сменяют друг друга в радостно возбужденном настроении. Солируют сопрано — прекрасная Эльмира Караханова, и Маттиа Оливьери — итальянский баритон с совершенно громадным голосом и бездной обаяния. Их оттеняет неожиданное шведское трио с колоритными норвежскими скрипками и загадочным инструментом никельхарпа, снова возвращая слушателей в тему бесконечного путешествия по планете — и завершается все парением любовного Адажио из хачатуряновского Спартака, которое словно летит над всей этой бескрайней планетой, уносясь куда-то в вышину.
Comments